О картине.
Настроение в начале февраля было нервным, сложным, словно нужно было прорваться через какое-то состояние закрывающихся дверей. Я готовила поездку на конвенцию, слетала два раза в Ереван за прививкой, позволяющей въезд в Америку, рассчитала сроки записи на получение визы в Варшаве и получила свою запись на 24 марта. Тогда я еще не знала, что 24 марта мы будем жить совсем в другом мире, и Польша, как и многие другие страны, будут казаться другой планетой. Но 13 февраля, когда я рисовала шторм, еще все было по-прежнему. Политики, правда, ссорились, но они часто ссорятся, и, когда говорили о возможном нападении, это казалось выдумкой.
Грозовое небо само попросилось на бумагу, хоть я и не особенно часто обращаюсь к этой теме, но эти цвета, серые массы туч от теплого до холодного, с тонкой полосой пронзительного света, полоса земли, уходящая в пурпурный оттенок, зацеплялись за сознание и их хотелось сделать видимыми.
Я нарисовала две работы. Сначала в большом формате, где меня больше интересовали цвета, чем формы, а потом я решила сделать вариант поменьше, оставить найденные цвета, но изменить формы и композицию, убрав несущественное. Предгрозовое, напряженное, но не апокалипсическое настроение было в этой работе, казалось, что пройдет гроза и напряжение исчезнет. А через несколько дней рухнул весь мир, все понимание движения, все смыслы…